Я думаю, что меня так расстроила эта история, что я прибилась, фигурально выражаясь, к первому встречному, кто, казалось, был как будто на моей стороне. Но у него была своя, отдельная от моих чаяний,так сказать, повестка. А именно, по всей видимости, разыграть карту, которую представлял собой "мой случай". То, что часто делают правозащитники: берут кейс какого-нибудь страдальца и раскручивают его, иногда аж до Европейского суда в Гааге. В моем случае было еще лучше, так как за меня можно было, буквально, говорить: в отсутствие лошади, о которой так и не договорились, я ушла с ипподрома, с позором к тому же (потому что лучше способа контроля еще не придумали, заметим в скобках, мучимая стыдом за глупую привязанность, над которой просто все смеялись, скорее всего, включая ее объект, и внимательно следили за сюжетом, конечно. Покидала я ипподром и с болью за то, что потеряла то, во что было вложено столько усилий).
|