Следующая серьезная неприятность случилась со мной через три года.
Я голосовала на дороге поздно вечером, меня попросили срочно подменить на дежурстве коллегу которой стало плохо. Остановилась машина мы сторговались о цене, я села. Проехав два квартала машина резко свернула в темную петроградскую подворотню. У меня возникло резкое ощущение дежавю. Я выскочила из машины и бросилась бежать, конечно меня догнали. Я кричала пока меня тащили в парадную, но никто не отозвался. Меня запихали в пустую обшарпанную квартиру и я начала хохотать, это была форменная истерика. Насильник опешил. Успокоившись я спросила «почему я?». Он растерянно сказал «ты вульгарно выглядишь я думал ты шлюха». Я осмотрела себя в зеркало. Длинный коричневый сарафан до пят, наглухо застегнутый ворот, ну только, что в объёмистой юбке был разрез и когда дул ветер обнажалась нога, наверно сантиметра три выше колена. Волосы стянуты в тугой пучок, лицо замазано тональником, без каких либо следов макияжа, благодаря тональному крему губы в тон кожи. Стоптанные сандалии, старая объемистая сумка. Я поняла, надо что-то делать со своей внешностью. Молча вышла из квартиры оставив неудачника одного. До работы дошла пешком. В тот же год со мной случилась любовь, надо ли говорить, что ничем хорошим это не закончилось, он меня бросил беременную. Я решила оставить ребенка, но нервы сделали свое дело, беременность замерла, плод погиб. Выписавшись из больницы я приняла решение что начну себя уродовать, стала одеваться не просто незаметно, а откровенно отвратительно. Растянутые свитера и штаны со вспученными коленками стали моими доспехами. Уходя в тяжелую затяжную депрессию я увеличилась в весе раза в два если не больше. Так пролетели пять лет. Постепенно я оправилась, хотя фигура была потеряна, но я начала худо бедно, одеваться прилично, стала красится и носить украшения. Как-то не заметно мужчины опять начали распускать руки. Но я встретила человека, который страстно признавался мне в любви, но был застенчив и добр и я опять поверила. Мы вскоре стали жить в месте, у него, с его престарелой парализованной мамой. Я работала, а он ходил в горы, он альпинист. Довольно скоро стало ясно что его единственная и вечная любовь – горы. Бороться с этим не представлялось возможным. И я ушла. Он обиделся, не понял почему. Я еще во что-то верила поэтому, почти сразу, после расставания, встретила мужчину, в которого влюбилась. А ему нужна была петербуржская прописка и только и всего. Когда я все поняла, плакала, часто и подолгу и снова депрессия. И снова доспехи и набор веса. Правда ненадолго, потом очнулась и принялась приводить себя в прядок.
|